Неточные совпадения
Въедешь в гору, по большаку народ, а там
деревня.
И из-за близости всего этого проглядывала смутная, неясная, неоформленная тревога, ожидание чего-то еще… чего-то неприятного, что
въедет вместе с нами
в деревню и останется на все время…
Въезжая в сию
деревню, не стихотворческим пением слух мой был ударяем, но пронзающим сердца воплем жен, детей и старцев. Встав из моей кибитки, отпустил я ее к почтовому двору, любопытствуя узнать причину приметного на улице смятения.
Ванька был большой трус: вообще,
въезжая в какой-либо город, он уже чувствовал некоторую робость; он был больше сын
деревни и природы!
Мы
въехали в довольно большую
деревню,
в которой было два порядка изб; один из них был совершенно новый, частью даже не вполне достроенный; другой порядок тоже не успел еще почернеть от времени.
Станции, таким образом, часа через два как не бывало.
Въехав в селение, извозчик на всем маху повернул к избе, которая была побольше и понарядней других. Там зашумаркали; пробежал мальчишка на другой конец
деревни.
В окно выглянула баба. Стоявший у ворот мужик, ямщичий староста, снял шляпу и улыбался.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша
в деревню въезжает царем…
Но только
въехали мы
в Рогожскую заставу, только обхватил меня шум, гам и говор, только замелькали передо мною лавочки с калачами и цирюльни с безобразными вывесками, только запрыгала наша коляска по мостовой, как мгновенно исчезли и новые и старые воспоминания и мне показалось, что я не выезжал из Москвы: два дня, проведенные
в деревне, канули
в восемь месяцев московской жизни, как две капли
в стакан воды.
И докторские котята при громком злорадном смехе Соболя и его Васьки понеслись вперед. Мой Никанор обиделся и придержал тройку, но когда не стало уже слышно докторских звонков, поднял локти, гикнул, и моя тройка, как бешеная, понеслась вдогонку. Мы
въехали в какую-то
деревню. Вот мелькнули огоньки, силуэты изб, кто-то крикнул: «Ишь, черти!» Проскакали, кажется, версты две, а улица все еще тянется и конца ей не видно. Когда поравнялись с доктором и поехали тише, он попросил спичек и сказал...
(Прим автора.)], — это вы заметите,
въехавши в первую его
деревню.
Ничего подобного этим увлекательным, интересным сказкам она не слыхала у себя
в деревне. Горячее воображение ребенка рисовало ей картины только что слышанного. Вот видится Дуне Иван-Царевич, скачущий на сером волке. Вот
въезжают они на поляну, посередке которой высится замок Кащея Бессмертного. Страшное чудовище сторожит замок, за стеной которого томится
в плену Краса Царевна. Нужно Ивану-Царевичу освободить из неволи красавицу…
Обстоятельство это заключалось
в том, что к генеральше на другой день пришел Форов и, увидя Ворошилова и Перушкина, начал ее уверять, что он видел, как эти люди
въезжали с разносчиками
в бодростинскую
деревню.
Жила-была, будто, «бибиковская теща», дама «полнищая и преогромная», и приехала она, будто, на лето к себе
в деревню, где-то неподалеку от Киева.
В Киев ей Бибиков
въезжать не позволял «по своему характеру», потому что он «насчет женского сословия заблуждался и с тещею не хотел об этом разговаривать, чтобы она его не стала стыдить летами, чином и убожеством» (так как у него одна рука была отнята).
Над рожью серели соломенные крыши
деревни. Лизар встрепенулся и сильнее задергал вожжами. Мы
въехали в узкую, уже потемневшую улицу, заросшую ветлами. Избы, как вообще
в этих краях, были очень высокие, с окнами венцов на пятнадцать — двадцать от земли.
Было жарко, голова кружилась от усталости. Обозы
въехали в большую китайскую
деревню. Китайцы стояли у фанз, щурясь от солнца и пыли, и смотрели на отступавших с бесстрастными, ничего не выражавшими лицами.
В деревне отрадно забегали со всех сторон огоньки
в фонарях и обступили кибитку; послышались ласковые голоса, приглашавшие проезжих переночевать и обольщавшие ямщика и дешевым кормом, и крупчатыми папушниками с липовым медом. Он угрюмо молчал и
въехал в знакомый постоялый двор. Пар от лошадей застлал двор.
В таком расположении духа
въехали они
в село Дорогомилово. Мальчишки, игравшие на улице
в снежки, встретили путешественников восклицаниями на разные голоса. Иные кричали: «Жиды! собаки! Христа распяли!» Другие: «Татаре-бояре! бояре-татаре!» [И доныне
в некоторых
деревнях Тверской губернии встречают этим приветствием проезжих, вероятно,
в память прежних своих властителей, татар.]
Проехали грязную
деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое-где кустарника и
въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги.
Въехав на гору и выехав
в небольшую улицу
деревни, Пьер увидал
в первый раз мужиков-ополченцев с крестами на шапках и
в белых рубашках, которые, с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что-то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он
въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за
деревнею Працом.